И бецкой: Иван Иванович Бецкой | Государственное управление в России в портретах

Странная любовь • Расшифровка эпизода • Arzamas

У вас отключено выполнение сценариев Javascript. Измените, пожалуйста, настройки браузера.

КурсЛюбовь при Екатерине ВеликойЛекцииМатериалы

Содержание второй лекции из курса Андрея Зорина «Любовь при Екатерине Великой»

Первый выпуск Смольного института был специально создан, чтобы отделить его воспитанниц от окружения, которое попечитель института Иван Иванович Бецкой, ближайший сподвижник Екатерины II и ее советник в области образования, называл звероподобным и неистовым.


Задача была в том, чтобы Екатерина и Бецкой заменили воспитанницам родителей. В 1780 году, уже после выпуска, бывшая смолянка Александра Левшина просила у императрицы разрешения выйти замуж за князя Петра Александровича Черкасского.


«Удостойте припомнить, Ваше Величество, — писала она, — что вам угодно было меня удочерить. „Я беру ее на руки, — милостливо сказали Вы моему дяде. — Забудьте, что имеете племянницу. И пусть отец ее позабудет, что имеет дочь“».


В более раннем письме, еще из стен института, Левшина называет Ивана Ивановича Бецкого «наш добрый папа господин Бецкой». Левшина была любимицей Екатерины — та поддерживала с ней отдельную переписку и называла «черномазой Левушкой».


Была своя избранница и у попечителя. Однако его чувство к ней очень быстро перестало носить отцовский характер. Впрочем, по возрасту Бецкой годился Глафире Ивановне Алымовой скорее даже в дедушки. Разница между ними составляла почти 55 лет.


В своих воспоминаниях Глафира Алымова, позднее Глафира Ржевская, подробно рассказывает об истории своих отношений с наставником.


«С первого взгляда я стала его любимейшим ребенком, его сокровищем. Чувство его дошло до такой степени, что я стала предметом его нежнейших чувств, целью всех его мыслей. <…> Вскоре г-н Б. перестал скрывать свои чувства и во всеуслышание объявил, что я его любимейшее дитя. <…> Ни холод, ни дурная погода не удерживали его; ежедневно являлся он ко мне, под конец даже два раза на день. Только мной и занимался, беседовал со мной о моей будущности. Видя, что я ничего не понимаю и что разговор этот мне надоедал, он решился действовать как бы согласно с моим характером и склонностями… Стараясь удалить меня от всех, кто пользовался моим доверием, и самому вполне овладеть им, он так ловко устроил, что никто не смел открыть мне его намерений, а они были так ясны, что когда я припоминаю его поведение, то удивляюсь своей глупости. Сначала он попробовал ослепить меня драгоценными подарками; я отказалась от них как излишних для меня. Потом шутя при всех спросил меня, что я предпочитаю: быть его женой или дочерью».


Мемуаристка Алымова выбрала роль дочери, и Бецкой поклялся ей, что ее муж станет ему сыном, но взял с нее клятву, что она вместе с мужем будет жить в его доме. После выпуска Глафира переехала к нему, и он, как написано в мемуарах, «выражал страсть свою, не называя ее».


«Потом, из ревности, начал удалять от меня даже женщин, меня полюбивших. <…> Он не выходил из моей комнаты и, даже когда меня не было дома, ожидал моего возвращения. Просыпаясь, я видела его около себя. Между тем он не объяснялся. Стараясь отвратить меня от замужества с кем-либо другим, он хотел, чтобы я решилась выйти за него, как бы по собственному желанию… Страсть его дошла до крайних пределов и не была ни для кого тайною, хотя он скрывал ее под видом отцовской нежности. <…> В 75 лет он краснел, признаваясь, что жить без меня не может. Ему казалось весьма естественным, чтобы 18-летняя девушка, не имеющая понятия о любви, отдалась человеку, который пользуется ее расположением. Рассуждал он правильно, но ошибался в способах достигнуть своей цели. Повторяю, будь он откровеннее, я бы охотно сделалась его женою».


В эти месяцы к Глафире Ивановне посватался Алексей Андреевич Ржевский, президент Медицинской коллегии, известный поэт и масон. По всей вероятности, они были лично знакомы. Тремя годами ранее, посетив театр, в котором смолянки исполняли оперу «Служанка-госпожа», Ржевский написал два мадригала соученицам Алымовой по первому набору — Екатерине Нелидовой и Наталье Борщовой, игравшим главные роли в спектакле. Трудно представить себе, чтобы он не обратил внимания на их соученицу, отличавшуюся особыми успехами и находившуюся под личным покровительством основателя института. Алексей Андреевич был старше Глафиры Ивановны всего на 20 лет. Узнав о случившемся, Бецкой, обыкновенно столь кроткий и сговорчивый, как пишет Алымова, разгневался и пришел в отчаяние. На правах опекуна он заставил Алымову отказать претенденту, одновременно разыграв с ним роль нежного отца и уверив, что девушка отвергла его по собственной воле.


Однако появление у Алымовой нового поклонника, графа Брюля, пользовавшегося покровительством великого князя Павла Петровича, заставило Бецкого сменить тактику. Открыто возражать против воли наследника он не мог и попытался отвадить обоих претендентов с помощью хитроумной интриги. Иван Иванович вывел из игры графа, побудив Алымову принять предложение Ржевского, и в то же время до самого дня свадьбы не оставлял попыток расстроить этот брак.


Ржевскому и Алымовой удалось пожениться не в последнюю очередь благодаря покровительству императрицы. Однако Бецкой все же заставил их выполнить обещание жить в его доме и не прекращал попыток поссорить супругов. Только когда эта странная совместная жизнь стала окончательно невыносимой, они решили наконец оставить Ивана Ивановича и практически бежали из его дома.


Обо всей этой странной истории (а любовь Бецкого к Алымовой продолжалась и дальше) нам известно только по памятным запискам Глафиры Ивановны, которые написаны спустя более чем сорок лет после этих событий. За плечами у нее были два замужества и десятилетия придворных бурь и интриг.


Второй муж Глафиры Ивановны Ипполит Маскле был более чем на 20 лет младше ее, то есть первая ее история как бы повернулась в обратном порядке. К тому же он не был дворянином. Разрешение на этот скандальный мезальянс Алымовой-Ржевской пришлось просить лично у Александра I. Весь высший свет Петербурга был невероятно скандализован этим сенсационным событием, которое бесконечно упоминается в переписке людей того времени.


В этой ситуации совершенно неудивительно, что ее воспоминания полны умолчаний. Кроме того, любой автор воспоминаний так или иначе неизбежно исходит из автоконцепции, которая сложилась у него ко времени их написания, и вольно или невольно подгоняет к ней свой рассказ и тот образ себя в прошлом, который он рисует. Это свойство мемуарного жанра всегда делает затруднительной реконструкцию на основе мемуаров даже фактической стороны событий, не говоря уже о переживаниях участников в то время, когда эти события происходили.


В «Памятных записках» Глафира Маскле, или де Маскле, поскольку ей в конце концов удалось выхлопотать мужу дворянство, придерживается официального представления о смолянках как о чистых и наивных существах — tabula rasa, которые не знакомы с испорченными нравами мира, которые существуют за пределами института, и полностью преданы своим благодетелям. Она настаивает на том, что почти до самой развязки не отдавала себе отчета в истинных намерениях Бецкого, но была бы с радостью готова выполнить его желание, будь оно отчетливо выражено.


Последующая судьба Алымовой, вообще говоря, не дает особенных оснований подозревать ее в чрезмерном простодушии или слабости характера. Но там, где она говорит о собственной молодости, она придерживается очень жесткой позднейшей автоконцепции, которая намертво заслоняет от нас эмоциональный мир времен ее юности. Мы практически ничего не можем сказать о том, что она чувствовала в действительности.


Между тем в ее суждениях о 70-летнем воздыхателе сквозит неутихающее недоумение — оно в конечном счете и оказывается тем чувством, которое воспроизведено в мемуарах с наибольшей степенью достоверности. Она так и не может понять переживания человека, который стал для нее и покровителем, и преследователем. И благодаря такому отказу от обобщений мемуаристка дает нам возможность попытаться проникнуть в эти переживания.  «Затрудняюсь определить его характер. Чем более я о нем думаю, тем смутнее становится он для меня», — написала Алымова о человеке, которого близко знала с детства и который сыграл в ее жизни решающую роль.


Движение времени только усиливало это непонимание. Если сложить промежуток между годами юности Алымовой и временем создания мемуаров с разницей в возрасте между ней и ее опекуном, то историко-культурная дистанция, отделяющая ее от мира, в котором формировался внутренний мир Бецкого, от той эпохи, составляет без малого 100 лет.


Между тем мотивы поведения и переживания ее первого поклонника продолжали волновать Глафиру Ивановну до конца жизни. В «Памятных записках» она постоянно обращалась к тени Бецкого с вопросами, ответы на которые не могла найти:


«Несчастный старец, душа моя принадлежала тебе; одно слово, и я была бы твоею на всю жизнь. К чему были тонкости интриги в отношении к самому нежному и доверчивому существу?. . Тебя одного я любила и без всяких рассуждений вышла бы за тебя замуж. <…> Я была покорна и привязана к нему, он мог прямым путем достигнуть цели. К чему было стараться уверить свет, что страсть была с моей стороны, а что он женится на мне из желания осчастливить меня? Вот чего он добивался и почему вынужден был прибегать к хитрости».


Иван Иванович предпочитал мучить свою воспитанницу и отравлять ей жизнь, но не открыться ей, хотя его заветные желания были вполне осуществимы. В конечном счете Алымова находит объяснение этому странному поведению в тщеславии Бецкого. Но ей совершенно непонятна природа этого тщеславия.


Она довольно убедительно объясняет странное поведение Бецкого его желанием представить все окружающим именно таким образом, будто она выходит замуж за него по собственной страсти, по собственному желанию, без малейшего принуждения с его стороны. Но она оказывается совершенно неспособной понять, зачем и для чего ему это надо.


Тем не менее мне представляется, что реконструкция и фактической канвы событий, и главным образом внутреннего мира и переживаний Бецкого в принципе возможна. Для этого надо только воспроизвести тот опыт воспитания чувств, который ему довелось пережить и который он пытался внушить своей воспитаннице. Именно об этом у нас пойдет речь в следующий раз.  


Радио ArzamasАрхитектура и травма

Новый курс! Кандидат искусствоведения Анна Броновицкая — о том, как восстанавливали разрушенные в ходе Второй мировой города, как сохраняли и стирали память о войне и нацизме и как изменилось после этого отношение к памятникам культуры в целом

Хотите быть в курсе всего?

Подпишитесь на нашу рассылку, вам понравится. Мы обещаем писать редко и по делу

Курсы

Все курсы

Спецпроекты

Лекции

15 минут

1/4

Проект воспитания чувств

Как Екатерина II и Иван Бецкой создавали в Смольном институте европейского человека Нового времени

Читает Андрей Зорин

Как Екатерина II и Иван Бецкой создавали в Смольном институте европейского человека Нового времени

12 минут

2/4

Странная любовь

Как попечитель Смольного института любил и мучил свою воспитанницу, но так и не сделал ей предложения

Читает Андрей Зорин

Как попечитель Смольного института любил и мучил свою воспитанницу, но так и не сделал ей предложения

12 минут

3/4

Роли старого вельможи

Как комедии Вольтера помогают реконструировать чувства, пережитые больше 200 лет назад

Читает Андрей Зорин

Как комедии Вольтера помогают реконструировать чувства, пережитые больше 200 лет назад

15 минут

4/4

Интрига императрицы

Как Екатерина II поставила спектакль, чтобы выдать замуж актрису

Читает Андрей Зорин

Как Екатерина II поставила спектакль, чтобы выдать замуж актрису

Материалы

Как культура влияет на чувства

Андрей Зорин — о подравшихся механиках, мужских слезах и роковой ошибке любителя Хемингуэя

Откуда взялось русское дворянство

Появление дворянского сословия, служба Отечеству, роль чинов и корни дворянской фронды

Императорский тиндер

Найдите императрицам правильных фаворитов

Как ухаживать за девушкой

10 советов человеку, решившему устроить свою личную жизнь в XVIII веке

Что такое любовная магия

О заговорах XVII–XVIII веков, любовной болезни и целях приворота

Чувства широких масс

Что мы знаем о переживаниях тех, кто не умел писать

Любовь и эротика в сталинских комедиях

Советский кинематограф как учебник чувств

Как правильно чувствовать

Размышления Карамзина об эмоциях, вырванные из контекста

Love is…

Что такое любовь по мнению философов, писателей и исторических деятелей

Как изучают любовь антропологи

Является ли романтическая любовь свойством человеческой природы

О проектеЛицензияПолитика конфиденциальностиОбратная связь

Радио ArzamasГусьгусьСтикеры Arzamas

ОдноклассникиVKYouTubeПодкастыTwitterTelegramRSS

История, литература, искусство в лекциях, шпаргалках, играх и ответах экспертов: новые знания каждый день

© Arzamas 2023. Все права защищены

Бецкой Иван Иванович

Бецкий Иван Иванович 

— сын “последнего боярина” генерал-фельдмаршала князя Ивана Юрьевича Трубецкого и баронессы Вреде, род. в Стокгольме 3 февраля 1704 г. По возвращении князя Трубецкого из Стокгольма, где он жил в плену, в Россию, Б. был отправлен в Копенгаген, где и получил образование и затем поступил в Датский кавалерийский полк. Но во время одного ученья он был сброшен лошадью и сильно помят при проезде эскадрона; это обстоятельство принудило его отказаться от военной службы. Выйдя в отставку, он путешествовал по Европе и, между прочим, в Париже был представлен герцогине Ангальт-Цербстской — Иоганне-Елисавете (матери императрицы Екатерины II), которая и в то время, и впоследствии относилась к нему очень милостиво. В 1729 г. Б. приехал в Россию и определился на службу в коллегию иностранных дел, от которой нередко был посылаем в качестве кабинет-курьера в Берлин, Вену и Париж. В то же время он состоял адъютантом при своем отце, как генерал-фельдмаршале. В ночь вступления на престол императрицы Елисаветы Петровны (24—25 ноября 1741) он находился безотлучно при государыне, которая тогда же и наградила его орденом св. Екатерины, снятым ею с себя. Вскоре за тем герцогиня Ангальт-Цербстская привезла в Петербург дочь свою, избранную в супруги наследнику престола, вел. кн. Петру Федоровичу. Б. был назначен состоять при герцогине-матери, а по отъезде ее из России в 1747 г. вышел в отставку (с чином генерал-майора) и уехал в Париж. Здесь он прожил лет 15 и, между прочим, свел близкое знакомство с энциклопедистами, воспитательные теории которых произвели на него глубокое впечатление и впоследствии были положены в основу предпринятой им педагогической реформы в России. В начале 1762 года император Петр III вызвал его в Петербург, поручил ему главное начальство над канцелярию строения домов и садов его величества и пожаловал в генерал-поручики. Императрица Екатерина II по вступлении на престол поставила Б. в исключительное положение: он находился в непосредственной зависимости только от ее особы. Вообще, Екатерина относилась к Бецкому с большим уважением и окружала его почетом; но в дела государственные он не вмешивался и влияния на них не имел; он отмежевал себе особую область — воспитательную, и не выходил из нее. Указом 3 марта 1763 г. на него возложено управление Академией художеств, а 1 сентября того же года обнародован манифест об учреждении Московского воспитательного дома по плану, составленному по указаниям Б. профессором Московского университета А. А. Барсовым. Затем в Петербурге открыто “Воспитательное общество благородных девиц” (Смольный монастырь), также устроенное по мысли Б. и вверенное его главному попечению и руководству. В 1765 г. он был сделан шефом Сухопутного шляхетного кадетского корпуса. Вверив ему все эти заведения, Екатерина произвела его в действительные тайные советники и наградила огромными богатствами, значительную долю которых он употреблял на дела благотворительности и особенно — на развитие воспитательных учреждений. В 1778 г. за свою широкую благотворительность он был торжественно награжден от сената большой золотой медалью “за любовь к отечеству”. Прожив некоторое время в Москве, он возвратился в Петербург и здесь открыл, по образцу московского, воспитательный дом, а при нем — вдовью, сохранную и ссудную казны, в пользу которых сделал огромные пожертвования. Занимаясь, кроме воспитательного дела, наблюдением за казенными постройками, он заботился об украшении Петербурга; памятниками этой его деятельности остались: монумент Петру Великому (Фальконета), решетка Летнего сада, невский мост и гранитные набережные Невы и каналов. “Исполненный долготой дней” (как выразился вития Анастасий), Б. скончался в СПб. 31 августа 1795 г. и погребен в Александро-Невской лавре. Державин почтил его память одой, в которой, перечисляя его заслуги, говорит: “Луч милости был, Бецкий, ты”. Эти слова вырезаны и на надгробном памятнике Бецкого, и действительно, ими лучше всего характеризуется его значение.


Как виновник и главный деятель педагогической реформы в России, Б. был одушевлен идеей (подсказанной ему энциклопедистами и Руссо) о возможности создать новую породу людей, более способных к восприятию начал европейской цивилизации, еще только переложенной на русскую почву, но далеко не усвоенной русским обществом.  Екатерина, бывшая настолько же, как и Б., ученицей “просветительной философии”, проникнутая одинаковыми с ним умственными интересами, не могла не сочувствовать этой смелой и грандиозной идее и дала Б. обширные средства для ее осуществления. Эта мысль о создании новой породы людей силой воспитания имела тесную связь с другой мыслью: о необходимости предпочесть общее образование — специальному и вместе с тем обратить особенное внимание на нравственное развитие юношества. Эти идеи и были положены в основу “генерального плана воспитания”, задуманного Екатериной при ближайшем участии Б. Признавая могущество воспитания, которым “даруется новое бытие и производится новый род подданных”, Б. возлагал на государство обязанность воспитывать народ и от новой педагогической системы ожидал искоренения двух главнейших недостатков прежней: односторонности специального образования и пренебрежения нравственным началом при развитии человеческих способностей. Одно учение бессильно производить истинно полезных граждан: кроме просвещения ума наукой, необходимо облагорожение сердца. Этот нравственный элемент должен занимать в воспитании первое место: благонравие учеников должно быть предпочитаемо их успехам. Но воспитание не достигает своей цели, если не будут разъединены между собой два смежных поколения, из которых одно, старшее, погрязло в невежестве и рутине, а другому, младшему, грозила бы подобная же участь, если не поставить между ними искусственной преграды, если не закрыть всех путей, которыми старые рутинеры, “зверообразные и неистовые в словах и поступках”, распространяли свое влияние на юные и незрелые умы подрастающего поколения. Такой искусственной преградой должны были явиться закрытые школы (интернаты), где предполагалось выдерживать детей до тех пор, пока не созреет их ум и не окрепнут привычки к иной, просвещенной среде. К мысли педагогической присоединялась не менее важная мысль политическая: создать в России образованное третье сословие, отсутствие которого сильно чувствовалось в нашем государственном строе. Б. видел, как росло на Западе нравственное и экономическое значение этого сословия, и вспоминал о своем отечестве, где “два чина только установлены: дворяне и крестьяне”, а купцы, мещане, ремесленники никакого значения не имели. В видах образования “третьего чина людей” учреждены были при шляхетном корпусе при Академии художеств воспитательные мещанские училища. Воспитанники их, а равно и питомцы воспитательного дома и коммерческого училища, отличившиеся благонравием и успехами, получали потомственную свободу и разные гражданские права. Все эти педагогические планы вместе с различными постановлениями об училищах собраны в отдельном издании: “Собрание учреждений и предписаний касательно воспитания в России обоего пола благородного и мещанского юношества” (3 части, СПб., 1789—91). Идея воспитания “новой породы людей” не могла осуществиться, потому что нет возможности отделить воспитанников от общества, из которого они берутся и в которое опять должны возвратиться; но все-таки за Б. осталась та важная заслуга, что он первый явился поборником общего образования, энергической деятельностью по учреждению городских училищ много помог распространению грамотности и, кроме того, положил начало женскому образованию в России.

Источник: Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона. — С.-Пб.: Брокгауз-Ефрон. 1890—1907. 

Бецкой Иван Иванович

 [3(14).2.1704, Стокгольм, – 31.8(11.9).1795, Петербург], русский общественный деятель. Внебрачный сын фельдмаршала Н. Ю. Трубецкого. Учился в копенгагенском кадетском корпусе. В 1740-е гг. служил в Петербурге в Коллегии иностранных дел, в 1747 году вышел в отставку и до 1762 года жил большей частью за границей. В 1764–1794 гг. Бецкой президент Академии художеств в Петербурге. В 1763 году представил Екатерине II план школьной реформы – «Генеральное учреждение о воспитании обоего пола юношества», в котором использовал идеи энциклопедистов, Дж. Локка и Я. А. Коменского. В 1764 году план был утвержден, и Бецкому было поручено организовать новые и преобразовать имеющиеся учебные заведения. По плану Бецкого были открыты воспитательные дома в Москве (1764) и Петербурге (1770), училище для мальчиков из разных сословий (кроме крепостных) при Академии художеств, Коммерческое училище в Москве, при Воскресенском (Смольном) монастыре на окраине Петербурга основан институт благородных девиц с отделением для девочек из мещан. Бецкой ставил перед воспитанием утопическую задачу создать «новую породу людей» – просвещённых и гуманных дворян, купцов, промышленников, ремесленников – с целью сгладить классовые антагонизмы в интересах абсолютизма. С усилением дворянской реакции после Крестьянской войны 1773–1775 гг. эти идеи были признаны слишком либеральными и Бецкой был отстранён от руководства просветительными учреждениями. 

Взгляды Бецкого на методы воспитания были прогрессивны для своего времени: воспитатели должны быть «добросовестными и примера достойными людьми», обучать без принуждения, с учётом склонностей ребёнка, не применять телесных наказаний.

Как быть европейцем: коллекционирование рисунков в царской России

Как быть европейцем: коллекционирование рисунков в императорской России

От Джека Аллена

Просмотры

Добавить в избранное

Отправить как электронную открытку

Добавьте его на свой сайт

Только от
49 долларов США		 Только от
149 долларов США

Купить печать на художественном холсте

Купить репродукцию картины маслом

  • 6 дополнительных продуктов. ..

    • Печать на фактурном холсте
    • Печать на металле
    • Печать на акриле
    • Групповой набор картин маслом
    • Групповой набор принтов на холсте
    • Групповой набор текстурных принтов