Группа допуска пуэ: Группа допуска по электробезопасности

Группы по электробезопасности — справка от Test-ekzamen.ru

29.05.202218.09.2021

318

Группы по электробезопасности определены правилами охраны труда при эксплуатации электроустановок. Всего их пять. Работники, относящиеся к электротехническому и электротехнологическому персоналу, а также должностные лица, осуществляющие контроль и надзор за соблюдением требований безопасности при эксплуатации электроустановок, специалисты по охране труда, контролирующие электроустановки, должны иметь соответствующую группу по электробезопасности, требования к которой предусмотрены приложением № 1 к Правилам по охране труда при эксплуатации электроустановок.

Группа I по электробезопасности распространяется на неэлектротехнический персонал (не относящийся к электротехническому и электротехнологическому персоналу). Перечень должностей, рабочих мест, требующих отнесения производственного персонала к группе I по электробезопасности, определяет руководитель организации (обособленного подразделения). Персоналу, усвоившему требования по электробезопасности, относящиеся к его производственной деятельности, присваивается группа I по электробезопасности с оформлением в журнале, который должен содержать фамилию, имя, отчество работника, его должность, дату присвоения группы I по электробезопасности, подпись проверяемого и проверяющего. Присвоение группы I по электробезопасности производится путем проведения инструктажа, который должен завершаться проверкой знаний в форме устного опроса и (при необходимости) проверкой приобретенных навыков безопасных способов работы или оказания первой помощи при поражении электрическим током. Присвоение I группы по электробезопасности проводится работником из числа электротехнического персонала, имеющего группу III по электробезопасности или специалистом по охране труда, имеющим группу IV по электробезопасности или выше, назначенным распоряжением руководителя организации.

Приведенные требования к персоналу в отношении электробезопасности являются минимальными и решением руководителя организации могут быть дополнены:

ГРУППЫ ПО ЭЛЕКТРОБЕЗОПАСНОСТИ ЭЛЕКТРОТЕХНИЧЕСКОГО (ЭЛЕКТРОТЕХНОЛОГИЧЕСКОГО) ПЕРСОНАЛА И УСЛОВИЯ ИХ ПРИСВОЕНИЯ

Группу III по электробезопасности разрешается присваивать работникам только по достижении 18-летнего возраста.

При поступлении на работу (переводе на другой участок работы, замещении отсутствующего работника) работник при проверке знаний должен подтвердить имеющуюся группу по электробезопасности применительно к новой должности и к оборудованию электроустановок на новом участке.

При переводе работника, занятого обслуживанием электроустановок напряжением ниже 1000 В, на работу по обслуживанию электроустановок напряжением выше 1000 В, работнику нельзя присвоить начальную группу по электробезопасности выше III.

Должностные лица, осуществляющие контроль и надзор за соблюдением требований безопасности при эксплуатации электроустановок, должны иметь группу по электробезопасности не ниже IV.

Специалисты по охране труда, контролирующие электроустановки организаций потребителей электроэнергии, должны иметь группу IV по электробезопасности, их производственный стаж (не обязательно в электроустановках) должен быть не менее 3 лет.

Специалисты по охране труда субъектов электроэнергетики, контролирующие электроустановки, должны иметь группу V по электробезопасности и допускаются к выполнению должностных обязанностей в порядке, установленном для электротехнического персонала.

Рубрики Новости

Ошибка 404: страница не найдена!

Каково значение группы допусков в SAP.

Приведенные ниже сценарии помогут вам понять роль группы допусков. account XYZ

Позиция счета XYZ разнесена по дебету 100

Позиция счета XYZ разнесена по кредиту 98

Мы видим разницу в 2 (100-98).

Поскольку разница невелика (несущественна), следует ли позволить этим двум позициям сопоставляться друг с другом. Если да, то на какой счет должна быть зачислена эта разница?

Различные группы допусков GL определяются с помощью T-кода OBA0. Группа допусков GL присваивается основным данным отдельных счетов GL.

Если группа допусков не заполнена, то по умолчанию эти ограничения применяются ко всему счету открытой управляемой ГК в балансовой единице.

Сценарий 2

Для сотрудника то, какую крупную транзакцию он/она может опубликовать и какую скидку он/она может предложить, зависит от того, насколько высокопоставленным является сотрудник. Сотрудник старшего уровня может иметь право размещать более крупные транзакции и давать большие скидки по сравнению с сотрудником младшего уровня.

Если сумма платежа отличается от суммы счета, насколько допустима разница?

Способ обработки суммы платежной разницы зависит от того, является ли разница несущественной (небольшой) или существенной (большой).

Если разница невелика, то сумма разницы рассматривается как скидка при оплате наличными и проводится на счет скидки.

Если разница превышает лимит скидки, то разница проводится на другой предопределенный счет.

Эти предельные суммы устанавливаются в группе допусков сотрудников с использованием T-кода OBA4. Сотрудник отнесен к группе допуска сотрудников.

Сценарий 3

Сотрудник уполномочен принять определенную разницу в оплате. Но допустимая разница в оплате зависит не только от полномочий работника, но и от заказчика/продавца. Каждый клиент/продавец имеет право на определенную максимальную разницу в оплате. Это зависит от репутации клиента/продавца в организации.

При принятии решения о максимально допустимой разнице в оплате учитываются более низкие полномочия сотрудника (допуски сотрудников) и допуски клиентов/продавцов.

Группа допусков клиентов/поставщиков создается с помощью T-кода OBA3. Группа допусков ведется в основных данных клиента/поставщика.

Таким образом, в sap определены три типа групп допусков:

Эти группы допусков играют важную роль на различных этапах, таких как клиринг открытых позиций, проводка накладных клиентов/поставщиков, оплата накладных.

Пример, который поможет вам лучше понять роль группы толерантности.

Клиент выставил счет на 100, но оплатил только 96.

Решение о том, является ли разница в оплате 4 приемлемой или неприемлемой, проверяется допуском сотрудника (присваивается сотруднику), а также допуском клиента (поддерживается в основной записи клиента).

Очень полезная информация, которая поможет вам разобраться в использовании группы допусков:

http://scn.sap.com/docs/DOC-36324

КРИТИКА ЧИСТОЙ ТЕРПИМОСТИ Роберта Пола Вольфа, Баррингтона Мура-младшего и Герберта Маркузе

КРИТИКА ЧИСТОЙ ТЕРПИМОСТИ Роберта Пола Вольфа, Баррингтона Мура-младшего и Герберта Маркузе

Роберт Пол Вольф, Баррингтон Мур-младший и Герберт Маркузе
123 страницы
Бостон: Beacon Press, 1969.

.

Комментарии Боба Корбетта
ноябрь 2002 г.

Мое детство прошло в крайне консервативном традиционном римско-католическом районе с сильными ирландскими корнями в консервативном Сент-Луисе, штат Миссури. Поскольку я родился незадолго до Второй мировой войны, мое детство пришлось на 1940-е и 50-е годы, период относительно оседлых форм жизни, особенно в моем районе.

С самых ранних лет я чувствовал тревогу в основе этого фиксированного и, казалось бы, абсолютного миропорядка. Мои первые опасения были теологическими, хотя они появились задолго до того, как я понял, что означает это слово. У меня были трудности с вещами, которые казались мне несовместимыми с доктринами, в которые я, казалось, искренне верил. Я поверил катехизису, в котором говорилось, что Бог есть и что он всемогущ, всезнающий, всевидящий и слышащий. Тем не менее, мне казалось непоследовательным, что кто-то будет молиться розарием, молитвой, переданной Богу через Марию, когда Бог знал бы мысли молитвы еще до того, как они были произнесены или обдуманы нами.

Не то чтобы мои мысли были глубокими; на самом деле они были глупыми, и любой порядочный теолог мог бы осторожно и нежно объяснить их моему 8-летнему ребенку таким образом, что я вполне мог бы быть убежден, и мои опасения исчезли. Но я быстро понял, что мысли нельзя произнести. Они были опасны, даже злы, и мне пришлось научиться подавлять их.

В моем раннем подростковом возрасте я был глубоко огорчен внешней политикой США, которая привела нас к войне в Корее, чувствуя, что это сильно отличается от Второй мировой войны, но что различия не имеют значения, предполагалось, что нужно заткнуться и поддержать войны, но я был немного старше и понял, что не могу просто согласовывать свои действия с потребностями моего общества.

Вскоре мне тоже пришлось столкнуться с личным возмущением, которое было выше моих сил. В старшей школе в 1953 году я встретил Гарри Джонса, первого чернокожего американца, которого я когда-либо встречал. Это был также самый первый год, когда в римско-католических школах Сент-Луиса были объединены средние школы. (Государственные школы объединились позже.) Гарри был превосходным шахматистом, и я был в восторге от шахмат. Я пригласил его к себе домой поиграть в шахматы, и однажды мы поехали туда на автобусе после уроков. Я сразу понял, что Гарри не любят в моем районе, а мои любящие и заботливые родители очень мягким языком объяснили мне, что Бог создал людей разными и что важно, чтобы каждый человек оставался на своем месте. я вообще этого не понимала.

Моя бунтарская жизнь началась. Однако, учитывая, что я жил в очень любящей и поддерживающей семье, мои ранние бунты, мои религиозные загадки, мои антивоенные настроения, мое желание интегрировать Гарри и других чернокожих одноклассников в мой мир не воспринимались в моем доме как ужасы. Мои родители считали их вопиющими ошибками и вещами, которые они ни в малейшей степени не разделяли, но они уважали мою личность и старались внушить мне правду, которую знали, но терпели мои заблуждения с любовью и заботой.

В этой среде я пришел к бунту и оппозиции многим социальным, политическим и личным моделям нашего общества. На самом деле, я развил в себе форму жизни значительного альтернативного характера, которая за несколько лет привела меня к глубоким разногласиям с жизнью и ценностями моих родителей, а также с соседством и религией, в которой я вырос. Тем не менее мой образ жизни был принят, хотя и не одобрен моей семьей. Я никогда не спрашивал и не особо заботился о чужом мнении.

В своей жизни я встречал много людей с отличными от меня взглядами и образом жизни. Это было особенно верно в отношении политических, расовых, экономических и личных взглядов на образ жизни большей части моего общества, и я оказался в тесном союзе с радикальными политическими левыми и движением шестидесятых, которое мы называли образом жизни хиппи. Тем не менее, мои ФОРМЫ выражения моего образа жизни отличались от других. Хотя я стал довольно враждебно настроенным по отношению к капитализму и яростно выступал против внешней политики США, а также против расизма и сексизма в нашем обществе, я не выражал себя в насилии (хотя ненасильственное гражданское неповиновение было обычной частью моей жизни) и я выбираю не выражать себя в популярных диссидентских формах сексуальных экспериментов и мире наркотиков. Я был довольно традиционен в одних формах своей жизни и радикален в других.

Но больше всего я был терпим к чужому мнению. Я яростно пытался убедить людей в аргументах, в которые я верил, но я избегал демонизировать своих оппонентов в области того, во что мы верили и что выражали. В политическом мире я чувствовал себя вынужденным поддерживать законы и социальные действия, которые соответствовали моим взглядам, и поддерживать нетерпимость, навязываемую любым законом, поскольку закон по определению делает его нарушение недопустимым.

Я стал думать об этой живой форме терпимости как о терпимости.

Я не уверен, когда начался мой дискомфорт, но я полагаю, что это должно было быть в конце 1970-х или начале 1980-х, когда концепция того, что мы сегодня называем политкорректностью, стала для меня более заметной. Долгое время меня просто усугубляла, как мне казалось, страшная нетерпимость, растущая в сердце политического левого многолетнего моего уютного дома. По прошествии ряда лет и особенно в прошлом
Через 8-10 лет меня все больше тревожило то, что мне казалось растущей нетерпимостью к инаковости, особенно в сообществе левых политических сил, от которого я всегда ожидал наибольшей терпимости. Мне казалось, что толерантности больше не существует в какой-либо значительной степени.

В течение долгого времени я пытался в основном подавлять эти чувства, за исключением выражения моей озабоченности тем, кто был готов слушать, осуждая растущие акты нетерпимости во имя политической корректности, свидетелем которых я был. В конце концов, однако, уровни нетерпимости, свидетелем которых я был и которые я испытывал, стали такими, что я обнаружил, что я настолько обеспокоен, что не могу просто оставить все как есть. Я должен справиться с этим гноящимся недовольством и посмотреть, где я буду стоять и что я буду, если что.

Наконец, в последние несколько дней я вернулся к старому классику «КРИТИКА ЧИСТОЙ ТОЛЕРАНТНОСТИ», относительно толерантной книге, которую я знал с середины 1960-х годов, чтобы посмотреть, соответствуют ли дискуссии трех очень разных политических философов, кантианцев Роберта Пола Вольфа, ученый Баррингтон Мур-младший и радикальный сторонник новых левых Герберт Маркузе могли бы просветить меня в этом вопросе и помочь мне начать справляться с моим нынешним недовольством.

Три эссе:

1. Роберт Пол Вольф За пределами терпимости, из которого я узнал много исторической информации, но не нашел, что вопросы, которые меня беспокоили, были освещены.
2. Баррингтон Мур-младший. Толерантность и научное мировоззрение. мне понравилось это
   эссе, но мало чему научился, поскольку он занимает позицию, которую я давно занимал и получил от своих экзистенциалистских корней, а не от него. Мур утверждает, что фундаментальные ценности, исходя из которых рассматривается вопрос о толерантности, сами по себе не могут исходить из науки, но, тем не менее, разум является очень важным инструментом в обнаружении наших ценностей.
3. Герберт Маркузе Репрессивная терпимость. Я был потрясен защитой Маркуса от насилия во имя прогрессивной терпимости, но все же многому научился из его аргументов, поскольку мне постоянно приходилось разрабатывать контраргументы против его собственных, и мне напоминали о многих из тех проблем, которые я переживал вместе с Новые левые в 1960-е годы.

Я ухожу от этого перечитывания старого друга с гораздо лучшим пониманием проблем, но нерешенных; более озадаченный, чем когда-либо, более сочувствующий моему интуитивному недовольству, но во многих отношениях более сбитый с толку и неудовлетворенный, чем до того, как я перечитал три эссе.

Вне терпимости Роберта Пола Вольфа.

Вольф утверждает, что терпимость считается главной добродетелью плюралистической демократии Соединенных Штатов, и он будет возражать против этой точки зрения. Он утверждает, что проблема изначально рассматривалась как вопрос САМОСТОЯТЕЛЬНОСТИ против ПРАВИТЕЛЬСТВА. Но эта точка зрения уступила место представлению о государстве, состоящем не столько из отдельных индивидуумов, сколько из самых разных групп, к которым каждый принадлежит. Таким образом, понятие толерантности сегодня, по его мнению, заключается в том, чтобы терпеть каждую ГРУППУ, которая может получить сколько-нибудь значительную народную и политическую поддержку. Но Вольф отмечает, что, хотя в США существует большая терпимость к таким группам, в течение длительного периода истории не было такой терпимости к индивидуалистам. Амишей как группу вполне можно терпеть, но отдельного битника — нет.

Он утверждает, что в США преобладали три взгляда на толерантность.

1. Терпимость — необходимое зло в демократии, но идеалом была бы полная ортодоксальность.
2. Поскольку в США представительная демократия, а не классическая демократия, в которой каждый имеет свой непосредственный голос, отдельные лица
   должны быть услышаны членством в добровольных организациях, представляющих их интересы.
3. Человек рассматривается как социальный по своей природе, и, таким образом, участие в малых группах, сумма которых составляет национальное государство, является единственным способом для индивидуумов получить голос для выражения своего особого взгляда и при этом оставаться верным социальный идеал, к которому каждый из нас стремится.

   Вольф видит идеал этой версии толерантности в групповом членстве в более крупном государстве, лучше всего иллюстрируемом характером толерантности в некоторых очень больших и относительно открытых городах мира — Нью-Йорке, Париже или Лондоне. Существует огромное разнообразие людей, но каждый может найти свою нишу в определенных группах, которые служат их определенному социальному способу существования.

Вольф изо всех сил старается показать, что в более консервативных взглядах Эдмунда Берка и Эмиля Дюркгейма этому понятию толерантности противостоит точка зрения. По их мнению, человек
бытие по своей природе не является индивидуумом, ищущим смысл в социальной среде, а в первую очередь членом социальной общности и лишь во вторую очередь индивидом. Именно внутри социальной группы, по мнению Берка и Дюркгейма, человек становится полностью человеком. Проявления индивидуализма более патологичны для человека.

Вольф выдвигает три возражения против своего представления о плюрализме, существующем в его обществе в 1960-е годы.

1. У сильных групп наблюдается тенденция к легитимации, и переходу в новые группы труднее добиться респектабельности.
2. Согласно референтной теории правления, в которой федеральное правительство устанавливает условия конкуренции, а затем формируются группы для соперничества, правительство обладает огромной властью, чтобы ограничить приход новых групп к власти.
3. Наконец, он утверждает, что сама абстрактная теория слаба. По мнению Вольфа, существует слишком много проблем, которые являются проблемами не отдельных групп, а общества в целом, и с точки зрения толерантности для них нет места.

Вольф заключает, что плюралистическая демократия с ее взглядом на толерантность через групповое членство когда-то была благотворной и гуманной формой правления, но на этот раз она ушла. Необходима новая философия сообщества, выше плюрализма и терпимости.

Толерантность и научное мировоззрение Баррингтон Мур-младший

Аргумент Мура довольно распространен. Он проводит различие между фактами и ценностями и утверждает, что, хотя наука может многое сделать, чтобы приблизить нас к рациональной необходимости придерживаться определенных фактических требований, разум не может сделать то же самое для ценностей.

Таким образом, для него следует, что всегда будет разрыв в аргументах в пользу терпимости между ценностями, порождающими то или иное состояние, и разум не может окончательно решить эти вопросы. Тем не менее, для Мура разум по-прежнему остается лучшим инструментом, который у нас есть.

В своем аргументе Мур осторожно указывает, что он сводит на нет общее понятие разума, используемое в интеллектуальном и академическом мире, с более строго используемым понятием науки. Для его целей они одно и то же.

В рамках этой рамки он указывает, что разрыв между уверенностью и результатами разума всегда существует, даже строгая наука никогда не дает достоверного знания, — но в вопросах ценности разрыв еще шире. Но Мур совершенно уверен, что если мы тщательно исследуем социальные ситуации с помощью инструментов разума, то получим результаты, убедительно подсказанные разумом и позволившие нам проложить курс.

Одним из инструментов, который сразу же приходит на ум в связи с терпимостью, является принцип вреда: избегайте делать то, что наносит ненужный вред человеку или имуществу другого человека. И Мур принимает это.

Однако он утверждает, что один только вред (таким образом, один только утилитаризм) не может дать нам полного объяснения терпимости. Есть второй критерий, который он называет эстетическим критерием, в соответствии с которым мы приходим к признанию вещей как имеющих внутреннюю ценность. Это будет труднее обнаружить и определить в какой-либо универсальной форме.

В целом у меня было немного разногласий с взглядами Мура, но одно его предположение меня сильно обеспокоило. Он допускает в своем аргументе, что доверие к взглядам человека на мир и, таким образом, ТЕРПЕНИЕ к человеку предполагает, что люди способны к аргументированному мышлению и мотивированы прийти к своим ценностям с помощью этого метода. Но это явно неверно по обоим пунктам, и, таким образом, у нас остаются некоторые идеальные представления о толерантности, но мало что может помочь нам справиться с толерантностью в обществе, в котором мы живем.

Репрессивная толерантность Герберт Маркузе.

Маркузе утверждает, что абстрактной толерантности не существует. Мы терпим это конкретное что-то, но каждый акт терпимости предполагает нетерпимость нетерпимости к тому, что мы терпим. Таким образом, в терпимости мы выбираем природу нашего мира.
Делаем необходимый выбор.

Затем Маркузе утверждает то, что он называет прогрессивным понятием терпимости, и объясняет, что его аргумент будет заключаться в рассмотрении вопроса о терпимости, который движется к нему. По мнению Маркуса, нужно занять определенную позицию, и он сам выступает за терпимость к обществу, которое ведет к большей свободе, а затем противиться терпимости к вещам, которые мешают этой цели.

Однако эта терпимость не может быть неразборчивой и равной в отношении содержания выражения ни на словах, ни на деле, она не может защищать лживые слова и неправильные поступки, которые демонстрируют, что они противоречат и противодействуют возможностям освобождения. Такая неразборчивая терпимость оправдана в безобидных дебатах, в беседе, в академической дискуссии; она необходима в научной деятельности, в частной религии. Но общество не может быть неразборчивым там, где умиротворение существования, где сами свобода и счастье находятся в состоянии: здесь некоторые вещи нельзя говорить, нельзя предлагать, нельзя допускать определенного поведения, не превращая терпимость в орудие продолжения рабства.

[Мимоходом я должен отметить, что это кажется мне хорошим описанием того, что именно в современной политической корректности беспокоит меня. Это абсолютная ярость в отношении истинности ценностей, так что все, что находится за пределами этого мира, должно и должно быть подавлено и недопустимо.]

В этой цитате раскрывается суть всей позиции Маркуса. Он знает истину в последней инстанции, или, скорее, он занял позицию. С его точки зрения, нужно занять определенную позицию, и, приняв ее, применить консеквенциалистский анализ к этой ценности и к тому, что поддерживает эту ценность, разрешено (терпимо), а что нет, не разрешено. Маркузе даже выстраивает защиту необходимого насилия в защиту прогрессивной терпимости, поскольку, если этого не делать, он поддерживает регрессивную терпимость. От нас требуется выбирать, а из выбора вытекают действия.

Однако, по его мнению, необходимо провести различие между терпимостью к статус-кво и терпимостью к революционерам, или дальновидной терпимости. Представления о добре растут, и люди борются с ними и создают статус-кво. Но статус-кво становится неряшливым, теряет свою критическую остроту, взгляд в будущее, стагнирует и вырождается в различные варианты привилегий. То, чему следует отдать предпочтение в пользу сомнения, что почти всегда должно быть терпимо, так это еретик.

Толерантность прежде всего ради еретиков исторический путь к гуманитас предстает как ересь: таргарет преследований со стороны сильных мира сего. Однако ересь сама по себе еще не признак истины

Это тревожная мысль. Обратите внимание на напряженность, связанную с тем, что к еретику следует проявлять терпимость, и есть подразумеваемая выгода от сомнения для еретика, но сам по себе еретик не имеет особого отношения к истине, поэтому еретик может быть совершенно неправ. Тем не менее, мы терпим еретиков, но не статус-кво. Это потому, что толерантность никогда не бывает чистой, она всегда фальсифицируется в пользу статус-кво.

Подойдя ближе к вопросам, которые были в моем уме в последнее время, современное понятие политкорректности начала 21-го века Маркузе утверждает, что язык никогда не бывает нейтральным. Язык вырастает из того, что постмодернисты называют конструкцией реальности, и не существует полностью идентичного соответствия между словом и ссылкой. Цветные, негры, чернокожие, афроамериканцы — четыре термина за последние 80 лет, которые относятся к цветным людям в Соединенных Штатах. Но эти термины — не просто сдвиги в предпочтениях, каждый термин связан с определенной конструкцией реальности, пониманием реальности. Для того, кто осознает значение конструкций, намеки и напоминания об африканском происхождении (исторически) культуры, в которой живет большинство чернокожих американцев, важны для построения того, кто эти люди и как их следует понимать и относиться к ним. .

Маркузе признает огромную трудность, о которой Мур объявил, но затем проигнорировал, а именно, что эта точка зрения предполагает в качестве условия демократического плюрализма наличие у людей интеллектуальных навыков и мотивации, чтобы действовать с рефлексивным сознанием. Но Маркузе знает, что это не так, и что построение политического тела осуществляется в рамках этого ограничения. В каком-то смысле то же самое относится и к современной политкорректности, но не однозначно. Есть предположение, что если только мы будем говорить по-другому, то каким-то образом, в будущем, поймем ли мы это вообще или немного или что-то еще, позитивные ДЕЙСТВИЯ начнут следовать по пятам за языковыми изменениями.

Маркузе продолжает исследование социальных изменений и рассматривает их как прогрессивные (к большей свободе для масс граждан) или регрессивные, противоположные прогрессивным. Изменение, по его мнению, не более нейтрально, чем язык, и поэтому само насилие следует рассматривать как прогрессивное или регрессивное, и Маркузе защищает использование насилия во имя прогрессивного блага. Подавление регрессивного является предпосылкой усиления прогрессивного.

Когда толерантность в основном служит защите и сохранению репрессивного общества, когда она служит нейтрализации оппозиции и делает людей невосприимчивыми к другим и лучшим формам жизни, тогда толерантность извращена.

И, наконец, подходя к центральному для меня вопросу толерантности к индивидууму, Маркузе, очень похоже на консерваторов Эдмунда Берка и Эмиля Дюркгейма, выступает за отказ от индивидуальной свободы во имя блага своего идеала общественного блага:

Индивидуальный потенциал прежде всего отрицательный, позиция потенциала его общества: агрессии, вины, чувства, невежества, обиды, жестокости, которые портят его жизненные инстинкты. Если самоидентичность должна быть чем-то большим, чем непосредственная реализация этого потенциала (нежелательного для индивидуума как человека), то она требует вытеснения и сублимации, сознательной трансформации.

Герберт Маркузе, кажется, пришел практически к тому же положению, что и инквизиция в рамках римско-католической теологии. Рим ценил свое представление о бессмертной душе и жертвовал людьми ради этого идеала. Маркузе ценит свой взгляд на гуманизацию и готов пожертвовать людьми ради этого идеала.

———————————————————

После прочтения «КРИТИКИ ЧИСТОЙ ТЕРПИМОСТИ» я ушел довольно разочарованным. Это было хорошее чтение для меня, и я многому научился, но то, что я узнал, было дополнительной информацией для моей текущей борьбы.

Ни один из этих трех авторов не говорит о моей проблеме. Я, по их мнению, отбросил назад к более раннему периоду. Они видят проблему главным образом в том, что государство противостоит ГРУППАМ граждан с различными целями и ориентацией. Я борюсь с ИНДИВИДУАЛЬНОСТЬЮ в оппозиции к государству. Конечно, я не настолько наивен, чтобы думать, что отдельный человек может с большим успехом противостоять государству; это не моя проблема. Скорее, я всегда предполагал, что политический организм (правительство и гражданское общество) не контролирует и не должен контролировать все человеческое существование, а только некоторые его части. Вопрос: какие части и сколько? Я твердо склонялся к точке зрения, согласно которой государство и общество должны контролировать как можно меньшую часть, а затем следует терпеть все другие индивидуальные действия. Но сколько стоит эта наименьшая часть? Конечно, этот вопрос чрезвычайно сложен и всегда будет актуален.

В своей жизни, как я указал в начале этих размышлений, я видел себя выросшим в 1940-х и 50-х годах в довольно репрессивный период, а затем вступившим в период гораздо большей ИНДИВИДУАЛЬНОЙ свободы в 1960-х годах. и 70-х, только для того, чтобы их сократили по совершенно другим причинам репрессий в 1990-х и сегодня. Сегодня врагом толерантности кажется политкорректность, и, как в 1940-х и 1950-х годах, как Маркузе, как инквизиция и как другие диктаторы, защитники новой ортодоксии заявляют, что правда и добро всегда на их стороне. Я все больше поддерживаю индивидуальность во множестве различных представлений о противоречивых благах, в которых я вижу мир гораздо большей терпимости, где люди признают существование различий и учатся жить с этими различиями.

Мне придется продолжить собственное расследование. Я не получил ответов во время моего отступления к этому философскому классику, но я думаю, что лучше понял, насколько одинока моя собственная позиция, желая мира людей, живущих в максимальной терпимости к другим людям с другими ценностями и другими конструкциями.